Разведчики одной из частей Брянского фронта, побывавшие в тылу врага, принесли письмо. Русская девушка, увезенная в Германию в город Кельн, пишет своей матери в захваченный немцами советский город Орджоникидзеград.
Вот дословный текст письма: «Здравствуйте родные мама, Таня, Люба, Надя!
Во-первых, опишу, как я ехала. Нас загнали на два дня в концлагерь на Урицком поселке возле Брянска, под конвоем, как пленных. 12 дней везли в коробках. Хлеба в дороге не давали. Что я взяла с собой, то нам пришлось кушать вдвоем с Марусей.
Как я не хотела ехать! Дядя не советовал, но вы, мама, сказали, если не поеду, то всех убьют. Лучше бы я умерла с голоду, чем быть такой...
По приезде сюда нами была устроена торговля и нас, девушек, брали кому сколько угодно, как рабов. Куда продали Марусю, не знаю. Работаю с утра дотемна. Надо мной здесь смеются, а я плачу. Я перестала ходить по улице, чтобы не плакать. Работаю все, что потребует хозяин. Таня, хорошо, что ты не поехала. В общем меня продали навеки. Не серчайте, мама, я пишу вам сущую правду. Привет Шуре, Клаве, вообще всем.
Ольга Селезнева. 3 мая 1942 г.».
Кровь и слезы сочатся из каждого слова этого простого и страшного письма.
Кем была Ольга Селезнева? Школьницей, еще только выбирающей пути в будущее — к вершинам звания? Юной работницей, нашедшей на родном заводе радость творческого труда? Крестьянкой, чья молодая песнь звенела в полевом стане над тучной колхозной нивой? Кем бы она ни была эта русская девушка, перед ней простиралась широкая дорога к счастью. Ее жизнь была прямой и светлой, для нее сиял неомраченный мир.
В родной город Ольги Селезневой пришли немецкие насильники, и ясный мир померк. Перед ней было множество путей в жизнь, остался один — в рабство. Под угрозой голодной смерти ее бросили, как животное, в грязный вагон и увезли на запад, в далекий Кельн. Она была свободной дочерью свободной страны, ее сделали рабыней немца. Русская девушка стала предметом гнусного торга на невольничьем рынке в Германии. Не десятки лет назад в дебрях Африки, у диких вод Конго, — сегодня, на берегах европейской реки Рейн открыто это позорное торжище!
На родине звучал ее беззаботный смех — там ее безнаказанно осыпают насмешками немецкие негодяи, слезы стали ее уделом. Раньше она была хозяйкой своей судьбы, вместе с миллионами сограждан чувствовала себя хозяйкой всей страны. Теперь она во власти хозяина-немца, на которого работает от зари до зари, беззащитная перед его издевательствами и грязными прихотями.
Страшная судьба русской девушки, проданной в немецкое рабство, — символ фашистского «нового порядка». Миллионы рабов томятся на фашистской каторге в Германии. Вооруженные до зубов работорговцы, ворвавшиеся на нашу землю, разоряют наши очаги, разрушают семьи, жгут города и села, убивают и мучают мирных людей, отрывают сотни тысяч мужчин и женщин, юношей и девушек от родного пепелища и угоняют их в свое логово на каторгу. Смерть и изнурительный рабский труд принесли они советским людям, попадающим в их кровавые руки.
Прочти письмо русской девушки, проданной в немецкое рабство, и стисни зубы, крепче сожми оружие в своих руках, боец Красной Армии.
Прочтите это письмо, бойцы Воронежа и советского Юга. Пусть его горечь, как огонь, закалит ваши сердца и волю. За вами — женщины Поволжья, Кубани, Северного Кавказа. Они ждут вашей защиты, взывают к вашей стойкости и доблести.
Запомните каждое слово этого письма, воины Красной Армии! Пусть в образе поруганной, обращенной в рабство русской девушки Ольги Селезневой всегда стоят перед вашими глазами порабощенная немцами родная советская земля, зовущая к грозной мести!
Плакат. Худ. В.Селиванов, 1942 год
Твою любимую и милую
враги возьмут и свяжут так!
Сначала нагло изнасилуют!
Потом швырнут ее под танк!
Вперед, боец! Ни пули мимо!
Пусть метко бьет ружье твое!
Долг перед девушкой любимой
Не дашь насильнику ее!
С.Кирсанов.
Товарищу
Я хочу говорить с тобою
О тяжелой нашей вине,
Так, чтоб больше не знать покоя,
Ни тебе, товарищ, ни мне.
Я хочу говорить недолго:
Мне мерещится все больней
Ольга, русская девушка Ольга...
Ты, наверное, знаешь о ней.
На немецкой земле, на проклятой,
В подлом рабстве томится она.
Это наша вина, солдаты,
Это наша с вами вина.
Точно образ моей отчизны —
Иссеченной, угрюмой, больной,
Вся — страдание, вся — укоризна,
Так встает она предо мной.
Ты ли пела, певучая? Ты ли
Проходила, светлее луча?
Только слезы теперь застыли
В помутневших твоих очах.
Как мы смели ее оставить
На грабеж и позор — одну?
Нет, товарищ, молчи о славе,
Если сестры твои — в плену.
Если хлещут немецкие твари
Русских девушек по лицу, —
Это наша вина, товарищ,
Это худший упрек бойцу.
Я затем говорю с тобою
О такой тяжелой вине,
Чтоб не знать ни минуты покоя
Ни тебе, товарищ, ни мне.
Чтобы стыдно было и больно,
Чтоб забыть о себе, пока
Плачет русская девушка Ольга
У германского кулака.
Ольга Берггольц. Ленинград.
«Комсомольская правда», 9 октября 1942 года
Источник
Journal information