Почему майданушек и провокаторов нужно держать за колючей проволокой

Меня держат в изоляции, в камере-одиночке размером 1,5 х 4 метра.

В ней две двери – сплошная металлическая и железная решётка; вдоль одной стены железными штырями из коридора крепится шконка, которая поднимается для сна по отбою в 21.00 и опускается по подъёму в 5.00; вдоль другой стены расположены унитаз, раковина-умывальник, тумбочка; у стены с окошком табуретка и столик, поскольку наполовину они расположены под трубами отопления, то использовать табуретку можно тоже только наполовину, помещая на неё только незначительную часть своего седалища. Других зеков-человеков в камере больше нет и не бывает. Есть правда два зека-паучка; один вечно качается, даже завидно на своей шконке-гамаке под раковиной, другой наверху над трубой. Скоро появятся мухи, буду их ловить и кормить своих сокамерников – какие ни есть, а всё равно зеки, да ещё и домашние животные. Иногда забегает ещё одна черная крыса, но она, похоже, у них здесь за «смотрящую» (где и чего можно утащить).
Убрать паутинку самому опасно: можно нанести паукам телесные повреждения, моральный и материальный (Ст.18 ) ущерб, тогда вызовут на дисциплинарную комиссию и за насилие над сокамерниками посадят в ШИЗО. А если, не дай Бог, паучок умрёт, тогда вообще, если из Москвы прикажут, могут возбудить уголовное дело за грубое обращение с животными и раструбят по всему лагерю – мол, ладно там Квачков жидов искореняет, он ещё и паучков убивает, точно фашист.
А если серьёзно, то за восемь с половиной тюремных и лагерных лет я уже, можно сказать, научился выстраивать нужные отношения со всеми категориями осужденных. По зековской классификации, я – «мужик», «порядочный арестант». Ход мой белый русский христианский.

из письма Владимира Васильевича

Комментариии в защиту майданушки Квачкова...